Тюрьма колыма ворон в небе вьется текст песни

Обновлено: 09.11.2024

Восемьсот километров тайга,

Блуждают там люди, как тени,

Машины не ходят туда,

Бредут, спотыкаясь, олени.

Я помню тот Ванинский порт

И вой парохода угрюмый,

Когда поднимались на борт,

Грузили нас в мрачные трюмы.

От качки стонали зека,

Стояли, обнявшись, как братья,

И только порой с языка

Чекистам срывались проклятья.

Над морем поднялся туман,

Ревела стихия морская,

Стоял впереди Магадан,

Столица колымского края.

Не песня, а яростный крик

Из каждой груди вырывался.

Хрипел пароход, надрывался.

Будь проклята ты, Колыма,

Что названа чудом планеты,

Сойдешь поневоле с ума,

Оттуда возврата уж нету.

Я знаю, меня ты не ждешь,

И к дверям открытым вокзала

Встречать ты меня не придешь,

Об этом мне сердце сказало.

Прощай, дорогая жена

И милые малые дети,

Знать, горькую чашу до дна

Испить довелось мне на свете.

Я помню тот Ванинский порт

И вид пароходов угрюмый,

Как шли мы по трапу на борт

В холодные, мрачные трюмы.

Над морем сгустился туман,

Ревела (кипела) стихия морская

Стоял впереди Магадан,

Столица Колымского края.

От качки стонали зека,

Обнявшись, как родные братья.

Лишь только порой с языка

Срывались глухие проклятья.

Прощай навсегда, материк!

Из каждой груди вырывался

Не песня, а жалобный крик.

Ревел пароход, надрывался.

Там часто болеют цингой,
Переполнены все лазареты,
И может быть, этой весной
Не получишь ты больше привета.

Шестьсот километров тайгой,
Где водятся дикие звери.
Машины не ходят туда,
Идут, спотыкаясь олени.

Прощай же ты, мать, и жена,
Прощайте же, милые дети!
Время настало, пора
Расстаться с вами навеки.
(Не жди меня, родная мать,
И вы, мои малые дети,
Знать, горькую чашу до дна
Досталось испить мне на свете).

Я знаю, меня ты не ждешь
И писем моих не читаешь,
Встречать ты меня не придешь
В открытые двери вокзала
(Об этом я знаю, родная).

Я помню тот Ванинский порт
И вид пароходов угрюмый,
Как шли мы по трапу на борт
В холодные, мрачные трюмы.

В песне второй стих отнесен к человеку, традиционно уподобленному орлу.

В тексте Г.М. отсутствует нелитературное ударение (родные братья), возникшее во всех песенных вариантах, где оно вполне уместно.

Таким образом, многие штрихи и детали, которые отмечены выше, на наш взгляд, подтверждают авторство Григория Матвеевича, или, если быть корректным, первичность текста, который он привел. Требует некоторых уточнений рассказ о причине гибели Зиновьева. Получается, что через неделю песню уже достаточно хорошо знали (именно как песню, потому что он пострадал как создатель напева). И еще вопрос. Григорий Матвеевич Александров родился в 1928 году. В 1951 году ему было 22-23 года. Поэтому раздумываешь над строками о жене и малых детях. Впрочем, это отнюдь не решающий довод. Сам трафарет такого произведения требовал этих традиционных для несвободного человека образов.

Я знаю, меня ты не ждешь
И писем моих не читаешь.
Но чувства мои сбережешь
И их никому не раздаришь.

А я далеко, далеко,
И нас разделяют просторы.
Прошло уж три года с тех пор,
Как плаваю я по Печоре.

А в тундре мороз и пурга,
Болота и дикие звери.
Машины не ходят сюда,
Бредут, спотыкаясь олени.

Цинга меня мучает здесь,
Работать устал, нету силы.
Природа и каторжный труд
Меня доведут до могилы.

Познакомившись с письмом и текстом Григория Матвеевича, я тут же написал в Ташкент, где он не по своей воле проживает много лет. Мое письмо шло три месяца, столько же добирался ответ. К сожалению, самого Григория Матвеевича не было в Ташкенте, ответила его жена. Она сообщила, что Г.М.- москвич, жил в Москве с родителями до начала войны, и прислала, как я просил, несколько его стихотворений.

По кровавым дорогам войны
Я шел, спотыкаясь от ран,
Но никто не видал моих слез.
Лишь ветер с родимой земли
Мне весточку эту принес.

При арестах все рукописи конфисковывались, поэтому в домашнем архиве Александровых сегодня хранятся лишь случайно оставшиеся обрывки написанного и то, что восстановлено по памяти.

Под текстом даты: июль-ноябрь 1978 год.
Восстановлено в мае 1990 года. г. Ташкент.

Надо полагать, и эти честные и благородные стихи сыграли свою роль в трагедии с психушкой.

Знать, горькую чашу до дна
Испить довелось мне на свете.

Где-то в глубине души жили картины собственных мучений, жили и слова, которые говорили об этих мучениях.

Читайте также: