Текст песни kunteynir маки

Обновлено: 13.11.2024

Идут года и расцветают злаки,
в бараках маги варят мак и
а ты исписанный, как лист бумаги,
твои года больше не расцветут, как эти маки,
как эти маки.

Идут года и расцветают злаки,
в бараках маги варят мак и
а ты исписанный, как лист бумаги,
твои года больше не расцветут, как эти маки.

Ведь эти соли давно уже не те.
а у меня иммунитет к этой хуете.
по теме о вреде здоровья че то не до понял,
везли в отдел судебный комитет, дело помнит свет
закрывают, как ладони, во втором дебри
стандартном вагоне, мы гоним беда,
и гоним не по тихой грусти, не родился бы в рядах,
все равно нашли б в капусте.
опустите веки, там причина века грусти,
нам прилично начитали мифов об Иисусе,
Паша в курсе, хуй с ним, пальцы на пульсе,
палятся гуси, где тусим хуй найдешь запилингуйся,
я в коматозе на тусе потерял мобилу,
ты все сузил до того, что проебал кабину.
я топлю только на половину субмарину,
прошу зачекать, а там будет видно.

Идут года и расцветают злаки
И от капающей с потолка не спроста в полутра,
яркий свет фар, грохоты питард.
нервная система не улавливает страх,
из четырех домов осталось только два.
номер сорок пять, потайной трап,за ним стена,
не видишь, не читай. местность в камышах,
меткой будет синий шарф,
потом четыре шага по тропе назад,
либо с перевала ждешь круг стрелки на часах,
тихо не спеша передвигаешься с шага на шаг,
до обговоренного места добирайся сам,
оружия не извлекай, квадратные круги на карте означают штаб.
темень ураган выколол бы глаз,
споткнувшись не нашел меча,
время не щадя все растеряв пытался не оббить бока,
пытался не оббить бока.

Расцветают маки, в бараки у каждого партаки,
есть даже зеки из Киева, уже не качают петухов,
треки из Инкиля на языке у Ильи угри,
в топку закинул угли, а помнишь, как раньше
любили есть унаги-маки, помнишь,
как мы уминали нахуй.
пакуй свою рубаху, мы все пойдем по этапу.
бухаем брагу тут, столовое овощное рагу,
жру эту хуйню и прям ржу не могу.
че то прихватило живот мать твою за ногу,
эх начать бы все заново,
на адвоката деньги заняли, сначала вроде замяли,
но на самом деле он только мямлил,
по итогу, режим строгий, лагерь убогий.
на бирке в бараке, на шконке мое имя,
я в шоке от иния на решетке.
как скворец на колючей проволоке,
так же и я в шортах.

Я посрал, но после себя не попшикал,
умылся, оделся, в пробке бибикал,
да жизнь уже не малина на вкус, а как клитор.
капитал дома, икал капитан долго,
смерть легавым от ножа это не просто наколка.
я толстый, ты тонкий, как тони монтана с мотком веревки.
грабит банки, бухает, курит, а потом блюет,
мой друг по беспределу ножом любого пырнет.
птичий помет на куртке его,
на небе вертолет тихо плывет, вдруг он падает,
теперь нет ни вертолета, ни пилота того самого.
воняет пилотка че то у твоей самки,
в ее сумке ссаной умещается целый багаж знаний.
я дал заднюю перед сизо, передачку сделал и все.
я не какой-то Васек, ну просто у меня в шортах пару весов,
здесь много цветов, растут даже маки,
жму лапу бродячей собаке,
косяк раздувает босяк, ест кто-то в школе из носа козявки.
мы казано страны педофилы просто и маньяки,
дырки, дрозды, козлы, черти, петухи, гуси,
опять тишина, значит где-то родился мусор.

Читайте также: