Руслан и людмила текст песни 3

Обновлено: 22.11.2024

Для вас, души моей царицы,
Кра­са­вицы, для вас одних
Вре­мен минув­ших небылицы,
В часы досу­гов золотых,
Под шепот ста­рины болтливой,
Рукою вер­ной я писал;
При­мите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не тре­буя похвал,
Счаст­лив уж я надеж­дой сладкой,
Что дева с тре­пе­том любви
Посмот­рит, может быть украдкой,
На песни греш­ные мои.

У луко­мо­рья дуб зеленый;
Зла­тая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на вет­вях сидит;
Там на неве­до­мых дорожках
Следы неви­дан­ных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей;
Там лес и дол виде­ний полны;
Там о заре при­хлы­нут волны
На брег пес­ча­ный и пустой,
И трид­цать витя­зей прекрасных
Чре­дой из вод выхо­дят ясных,
И с ними дядька их морской;
Там коро­ле­вич мимоходом
Пле­няет гроз­ного царя;
Там в обла­ках перед народом
Через леса, через моря
Кол­дун несет богатыря;
В тем­нице там царевна тужит,
А бурый волк ей верно служит;
Там ступа с Бабою Ягой
Идет, бре­дет сама собой;
Там царь Кащей над зла­том чахнет;
Там рус­ской дух… там Русью пахнет!
И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый;
Под ним сидел, и кот ученый
Свои мне сказки говорил.
Одну я помню: сказку эту
Пове­даю теперь я свету…

Песнь первая

Дела давно минув­ших дней,
Пре­да­нья ста­рины глубокой.

В толпе могу­чих сыновей,
С дру­зьями, в грид­нице высокой
Вла­ди­мир-солнце пировал;
Мень­шую дочь он выдавал
За князя храб­рого Руслана
И мед из тяж­кого стакана
За их здо­ро­вье выпивал.
Не скоро ели предки наши,
Не скоро дви­га­лись кругом
Ковши, сереб­ря­ные чаши
С кипя­щим пивом и вином.
Они весе­лье в сердце лили,
Шипела пена по краям,
Их важно чаш­ники носили
И низко кла­ня­лись гостям.

Сли­лися речи в шум невнятный;
Жуж­жит гостей весе­лый круг;
Но вдруг раз­дался глас приятный
И звон­ких гуслей бег­лый звук;
Все смолкли, слу­шают Баяна:
И сла­вит сла­дост­ный певец
Люд­милу-пре­лесть, и Руслана,
И Лелем сви­тый им венец.

Но, стра­стью пыл­кой утомленный,
Не ест, не пьет Рус­лан влюбленный;
На друга милого глядит,
Взды­хает, сер­дится, горит
И, щипля ус от нетерпенья,
Счи­тает каж­дые мгновенья.
В уны­нье, с пас­мур­ным челом,
За шум­ным, сва­деб­ным столом
Сидят три витязя младые;
Без­молвны, за ков­шом пустым,
Забыты кубки круговые,
И брашна непри­ятны им;
Не слы­шат вещего Баяна;
Поту­пили сму­щен­ный взгляд:
То три сопер­ника Руслана;
В душе несчаст­ные таят
Любви и нена­ви­сти яд.
Один — Рогдай, вои­тель смелый,
Мечом раз­дви­нув­ший пределы
Бога­тых киев­ских полей;
Дру­гой — Фар­лаф, кри­кун надменный,
В пирах никем не побежденный,
Но воин скром­ный средь мечей;
Послед­ний, пол­ный страст­ной думы,
Мла­дой хазар­ский хан Ратмир:
Все трое бледны и угрюмы,
И пир весе­лый им не в пир.

Вот кон­чен он; встают рядами,
Сме­ша­лись шум­ными толпами,
И все гля­дят на молодых:
Неве­ста очи опустила,
Как будто серд­цем приуныла,
И све­тел радост­ный жених.
Но тень объ­ем­лет всю природу,
Уж близко к пол­ночи глухой;
Бояре, задре­мав от меду,
С покло­ном убра­лись домой.
Жених в вос­торге, в упоенье:
Лас­кает он в воображенье
Стыд­ли­вой девы красоту;
Но с тай­ным, груст­ным умиленьем
Вели­кий князь благословеньем
Дарует юную чету.

И вот неве­сту молодую
Ведут на брач­ную постель;
Огни погасли… и ночную
Лам­паду зажи­гает Лель.
Свер­ши­лись милые надежды,
Любви гото­вятся дары;
Падут рев­ни­вые одежды
На царе­град­ские ковры…
Вы слы­шите ль влюб­лен­ный шепот,
И поце­луев слад­кий звук,
И пре­ры­ва­ю­щийся ропот
Послед­ней робо­сти. Супруг
Вос­торги чув­ствует заране;
И вот они настали… Вдруг
Гром гря­нул, свет блес­нул в тумане,
Лам­пада гас­нет, дым бежит,
Кру­гом всё смерк­лось, всё дрожит,
И замерла душа в Руслане…
Всё смолкло. В гроз­ной тишине
Раз­дался два­жды голос странный,
И кто-то в дым­ной глубине
Взвился чер­нее мглы туманной…
И снова терем пуст и тих;
Встает испу­ган­ный жених,
С лица катится пот остылый;
Тре­пеща, хлад­ною рукой
Он вопро­шает мрак немой…
О горе: нет подруги милой!
Хва­тает воз­дух он пустой;
Люд­милы нет во тьме густой,
Похи­щена без­вест­ной силой.

Ах, если муче­ник любви
Стра­дает стра­стью безнадежно,
Хоть грустно жить, дру­зья мои,
Однако жить еще возможно.
Но после дол­гих, дол­гих лет
Обнять влюб­лен­ную подругу,
Жела­ний, слез, тоски предмет,
И вдруг минут­ную супругу
Навек утра­тить… о друзья,
Конечно лучше б умер я!

Однако жив Рус­лан несчастный.
Но что ска­зал вели­кий князь?
Сра­жен­ный вдруг мол­вой ужасной,
На зятя гне­вом распалясь,
Его и двор он созывает:
«Где, где Люд­мила?» — вопрошает
С ужас­ным, пла­мен­ным челом.
Рус­лан не слы­шит. «Дети, други!
Я помню преж­ние заслуги:
О, сжаль­тесь вы над стариком!
Ска­жите, кто из вас согласен
Ска­кать за доче­рью моей?
Чей подвиг будет не напрасен,
Тому — тер­зайся, плачь, злодей!
Не мог сбе­речь жены своей! —
Тому я дам ее в супруги
С пол­цар­ством пра­де­дов моих.
Кто ж вызо­вется, дети, други. »
«Я!» — мол­вил горест­ный жених.
«Я! я!» — вос­клик­нули с Рогдаем
Фар­лаф и радост­ный Ратмир:
«Сей­час коней своих седлаем;
Мы рады весь изъ­ез­дить мир.
Отец наш, не про­длим разлуки;
Не бойся: едем за княжной».
И с бла­го­дар­но­стью немой
В сле­зах к ним про­сти­рает руки
Ста­рик, изму­чен­ный тоской.

Все чет­веро выхо­дят вместе;
Рус­лан уны­ньем как убит;
Мысль о поте­рян­ной невесте
Его тер­зает и мертвит.
Садятся на коней ретивых;
Вдоль бере­гов Дне­пра счастливых
Летят в клу­бя­щейся пыли;
Уже скры­ва­ются вдали;
Уж всад­ни­ков не видно боле…
Но долго всё еще глядит
Вели­кий князь в пустое поле
И думой им вослед летит.

Рус­лан томился молчаливо,
И смысл и память потеряв.
Через плечо глядя спесиво
И важно под­бо­чась, Фарлаф,
Надув­шись, ехал за Русланом.
Он гово­рит: «Насилу я
На волю вырвался, друзья!
Ну, скоро ль встре­чусь с великаном?
Уж то-то крови будет течь,
Уж то-то жертв любви ревнивой!
Пове­се­лись, мой вер­ный меч,
Пове­се­лись, мой конь ретивый!»

Хазар­ский хан, в уме своем
Уже Люд­милу обнимая,
Едва не пля­шет над седлом;
В нем кровь играет молодая,
Огня надежды полон взор:
То ска­чет он во весь опор,
То драз­нит бегуна лихого,
Кру­жит, подъ­ем­лет на дыбы
Иль дерзко мчит на холмы снова.

Рогдай угрюм, мол­чит — ни слова…
Стра­шась неве­до­мой судьбы
И мучась рев­но­стью напрасной,
Всех больше бес­по­коен он,
И часто взор его ужасный
На князя мрачно устремлен.

Сопер­ники одной дорогой
Все вме­сте едут целый день.
Дне­пра стал темен брег отлогий;
С востока льется ночи тень;
Туманы над Дне­пром глубоким;
Пора коням их отдохнуть.
Вот под горой путем широким
Широ­кий пере­секся путь.
«Разъ­едемся, пора! — сказали, —
Без­вест­ной вве­римся судьбе».
И каж­дый конь, не чуя стали,
По воле путь избрал себе.

Читайте также: