Песни без слов верлена анализ
Обновлено: 23.11.2024
Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Макарова Т. Ю.
В нашей статье мы рассмотрим переводческие интерпретации «Песни без слов» Поля Верлена, принадлежащие русским символистам: В.Я. Брюсову, Ф. Сологубу, И. Анненскому. «Песня без слов» П. Верлена, имеющая вариативную художественную адаптацию в русской литературе, функционирует как многоаспектное литературное явление. Необходимо исследование особенностей функционирования произведения как исторической парадигмы переводческих интерпретаций в инонациональной культуре, в частности «Песни без слов» Верлена как факта истории русской литературы. Поэтому естественно, что работы поэтов-переводчиков «Песни.», как творчество любых талантливых людей, вызывали неоднозначные оценки и до сих пор являются предметом споров и дискуссий. Художественная значимость выбранных нами переводов диктует необходимость определить их роль и место на русской литературной арене конца XIX начала XX века.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Макарова Т. Ю.
Французский символизм по-русски: анализ индивидуального стиля в переводах стихотворения «Il pleure dans mon coeur. . . » П. Верлена Книга переводов как художественное целое (на материале переводов Ф. Сологубом лирики П. Верлена) Поль Верлен: от романтизма к импрессионизму Перевод как полиавторство: к вопросу о перепереводах i Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы. i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.Текст научной работы на тему «Проблема истины как элемент переводческой адаптации «Песни без слов» П. Верлена»
ПРОБЛЕМА ИСТИНЫ КАК ЭЛЕМЕНТ ПЕРЕВОДЧЕСКОЙ АДАПТАЦИИ «ПЕСНИ БЕЗ СЛОВ» П. ВЕРЛЕНА
Ставропольский государственный университет, г. Ставрополь
В нашей статье мы рассмотрим переводческие интерпретации «Песни без слов» Поля Верлена, принадлежащие русским символистам:
В.Я. Брюсову, Ф. Сологубу, И. Анненскому. «Песня без слов» П. Верлена, имеющая вариативную художественную адаптацию в русской литературе, функционирует как многоаспектное литературное явление. Необходимо исследование особенностей функционирования произведения как исторической парадигмы переводческих интерпретаций в инонациональной куньтуре, в частности «Песни без слов» Верлена как факта истории русской литературы. Поэтому естественно, что работы поэтов-переводчиков «Песни. », как творчество любых талантливых людей, вызывали неоднозначные оценки и до сих пор являются предметом споров и дискуссий. Художественная значимость выбранных нами переводов диктует необходимость определить их роль и место на русской литературной арене конца XIX - начала XX века.
Значение деятельности Верлена заключается прежде всего в раскрытии новых выразительных возможностей языка, в развитии средств тончайшего психологизма, до него недостижимых в поэзии. Горький М. в статье «Поль Верлен и декаденты» писал: «Верлен был яснее и проще своих учеников, в его всегда меланхолических и звучащих глубокой тоской стихах был ясно слышен вопль отчаяния, боль чуткой и нежной души, которая жаждет света, жаждет чистоты, ищет Бога и не находит, хочет любить людей и не может» [2, с. 27]. Соответствием впечатлений, воспринимаемых зрением и слухом, создается единая поэтическая мелодия, передающая сиюминутное эмоциональное состояние, мимолетное настроение, более или менее устойчивый мотив переживания или хотя бы мимолетную «ноту» в этом мотиве.
Поль Верлен один из основоположников символизма. Как всякий большой художник, он требовал «не слов, а дела» даже и от искусства слова, то есть хотел, чтобы поэзия содержала действительно пережитое. Для него характерны напевные, меланхоличные, глухо звучащие стихи. В его книге «Романсы без слов» переплетаются задушевные незатейливые песенки и стихи, символически передающие минорным звучанием и ритмом беспредметную тоску и покорность. Это суггестивная поэтика, предполагающая не прямое
* Магистрант кафедры Истории русской и зарубежной литературы. Научный руководитель: Я.В. Погребная, профессор кафедры Истории русской и зарубежной литературы, доктор филологических наук.
выражение настроений и чувств словами в их логическом смысле, а намек, создаваемый звуковой гармонией слова. Магия звучащего слова усиливается с помощью искусных вариаций стихотворного ритма, переносов, игры ассонансов, аллитераций и любых других видов повторов. Музыкальная напевность «Романсов без слов» сочетается с живописной выразительностью импрессионистского характера. В сборник вошло одно из самых знаменитых стихотворений Верлена, начинающееся словами «И в сердце растрава. ». Пейзаж окружающего мира («дождик с утра») превращается в «пейзаж души». Верлен любил говорить, что ощущает себя вне направлений. Тем не менее его «родство» с символистской эстетикой не подлежит сомнению, а его лидерство было признано самими символистами. Его широкая известность в 1880-е и последующие годы далеко перешагнула пределы Франции. В частности, его стихи переводят русские символисты старшего поколения: И. Анненский, Ф. Сологуб, В. Брюсов, позднее - И. Эренбург, Б. Лившиц, А. Эфрон, Б. Пастернак и многие современные переводчики.
В нашей статье мы рассмотрим переводческие интерпретации «Песни без слов» Поля Верлена, принадлежащие русским символистам: В.Я. Брюсову, Ф. Сологубу, И. Анненскому.
«Осуществленным чудом» назвал переводы Сологуба из Верлена М. Волошин [5, с. 18]. Высокая оценка, которую переводам Сологуба дали также Брюсов и Анненский, тем внушительнее, что оба они тоже переводили Верлена. Брюсов в предуведомлении «От переводчика», открывающем собою сборник Верлена в его переводе, перечислив имеющиеся на русском языке переводы французского поэта, отдал предпочтение перед всеми другими переводам Сологуба, «которому, - как пишет Брюсов, - удалось некоторые стихи Верлена в буквальном смысле слова пересоздать на другом языке, так что они кажутся оригинальными произведениями русского поэта, оставаясь очень близкими к французскому подлиннику» [4, с. 75]. Анненский в оценке Сологуба-переводчика сдержаннее, но ме^ду одним из стихотворений Верлена и одной оригинальной вещью Сологуба он устанавливает неожиданную связь образов, говорящую о конгениальности двух поэтов [1, с. 87]. В мастерстве Сологуба оказывается много такого, что чрезвычайно близко поэзии Верлена с ее властью звука, с ее строгой и изысканной простотой, а порой и причудливостью в выборе слов, словосочетаний, ритмов, в колебаниях смысловых, оттенков, вызываемых то повторениями, то противопоставлениями слов, то установлением между ними неожиданных связей, с контрастным и тесным сближением между поэтическим и разговорным словарем. К своей работе над переводами Сологуб относился как взыскательный и уравновешенный мастер, упорно ищущий наилучшего решения трудных задач. Об этом свидетельствуют и многочисленные варианты отдельных переводов, которые во втором издании сборника Верлена он выделил в особое приложение.
Перевод Сологуба «Песни без слов» - вторая редакция одной из трех предложенных им версий верленовского текста. Их общий недостаток -ничем не оправданное употребление архаичной («народно-поэтической») лексики - проявляется здесь в наименьшей степени («минуты, сердцу злые»). Кроме того, именно в этом варианте Сологуб, как никто другой, приблизился к точной передаче верленовского выделения ключевых слов тавтологической рифмой. Однако использование двухсложного размера (почти правильный 3-стопный ямб) существенно искажает ритмический облик подлинника. Сологуб меняет слово «город» на «улицу»: «На сердце слёзы упали, Словно на улице дождик. » и отбрасывает намёки на любовную историю (там, где у Верлена «amour», «haine» и «trahison», у Сологуба - «непостоянство судьбины» и «не примиряясь, не споря»). Таким образом, читатель волен подставить за окошком не городской, а более привычный русской традиции усадебный пейзаж. Душевная же неустроенность героя, лишившись мотивировки, принятой в оригинальном тексте, становится обобщённей - «траур надет» и впрямь «без причины», а без видимой причины. Это, конечно, напрямую связано с собственной поэтикой Сологуба - в его стихах мир призрачен и мним, а всякое соприкосновение с ним болезненно. Кроме того, отказываясь от намека на любовное разочарование, Сологуб осмысливает экзистенциально, онтологически, как тоску живой души по истинной жизни, как тоску одинокого человека в мироздании.
Для Брюсова перевести произведение - это значит воспроизвести те «общие свойства души» его творца и героев, которые одинаковы для всех веков, ибо возвышаются над всеми веками; а различия «в платье и в способе говорить» - это вещи второстепенные [6, с. 73]. С некоторым удивлением отмечаем, что Брюсов, так много внимания уделявший метрике и строфике и так много думавший над их смыслообразующей ролью, звучание верленовского стихотворения даже не пытается передать. Французскую силлабику по-русски переводят условными силлабо-тоническими аналогами и для передачи шестисложника обычно используют трёхстопный ямб; звучание оригинала могло бы ещё подсказать выбор двустопного анапеста. Брюсов же выбирает трёхстопный дактиль - думается, просто потому, что более короткая строка была бы для него стеснительна. Изысканное верленовское четверостишие, сочетающее нерифмованность, рифму и рефрен, Брюсов тоже не передаёт, его перевод звучит проще и, пожалуй, беднее: «Небо над городом плачет, / Плачет и сердце моё. / Что оно, что оно значит, / Это унынье моё?». У Верлена мы после третьей строки, которая рифмуется с первой (coeur - langueur), ждём рифмы ко второй строке, которая завершила бы перекрёстную рифмовку (ville - ?), а вместо этого получаем рефренный повтор (coeur - coeur), замыкающий строфу в единое целое, но и сохраняющий некоторую дразнящую незавершённость, так как второй стих всё-таки оставлен холостым. У Брюсова же холостых
строк нет, мы прежде всего замечаем перекрёстную рифму в катрене, и поначалу трудно отделаться от впечатления, что «моё - моё» - не рефрен, а просто рифма. Однако тождество внешнего и внутреннего - суть верленовского стихотворения Брюсов поэтически воплотил. Верленовский непереводимый каламбур в начале стихотворения Брюсов заменяет хиасти-ческим повтором: «Небо над городом плачет, Плачет и сердце моё». Затем, как и у Верлена, дождь олицетворяется - и внешний мир, как бы исчерпанный (последняя его примета, мелькающая в ст. 10 - «тишь»), исчезает за внутренним. Переход от внешнего к внутреннему становится менее плавным, но в общем пространство сохраняет те же качества, что и у Верлена. Перевод Брюсова - один из наиболее поэтичных и даже по звучанию приближается к Верлену (разве что третья строка рискованно предполагает обязательное произношение [что]). Думается, однако, что смысл концовки автором перевода упущен.
Принципы перевода у Анненского специфичны. Его переводы лирики очень часто отходят от подлинника слишком далеко с нашей современной точки зрения. Поэт предостерегает здесь и против лексически точного, но сухого, вымученного перевода, и против увлечения музыкой стиха, которое может грозить переводу «фантастичностью». Ради передачи художественного целого и того впечатления, которое оно производит, он согласен на значительные отступления от смысловой точности, считая задачей для переводчика лирического стихотворения «соблюсти меру в субъективизме» [1, с. 52]. Соотношение переводов Анненского с оригиналами своеобразно. Конечно, поэт отнюдь не придерживается «буквы» оригинала (как, впрочем, почти все выдающиеся поэты-переводчики), ряд образов подлинника он опускает, заменяя другими (что также не столь редко встречается в переводе стихов), но в самом «удалении» от иностранного текста у него есть своя система: он сохраняет основное, выделяя в переводимом стихотворении те яркие оттенки смысла, те резкие штрихи, которые определяют его облик, связаны с общим его строем. Он передает и то, что ему близко у иноязычного автора, и то, что выделяется своей несхожестью, даже иногда чуть утрируя. И всегда сохраняет высокое мастерство, вложенное в подлинник, ту изощренность, которая составляет единство с художественной идеей, движущей стихом. Это - тоже непременный критерий его выбора. Форму оригинала - будь то чеканная традиционная строфа или причудливо-свободная, совсем не каноническая композиция - он заботливо соблюдает. И на его переводах, так же как и на его собственных стихах, лежит печать сильной индивидуальности, по-своему преломляющей характер подлинника. Так и в переводе «Песни без слов», а точнее в вольном переложении его, Анненский почти начисто убирая из своего перевода приметы внешнего мира: вслед за «городом» исчезают и «крыши», и «земля» - оставляет лишь внутреннее пространство (лишённое любов-
ной подоплёки) и только «Шелест, шум, журчанье» - звукоподражание, эффект присутствия до^дя снаружи: генерализация пространства и генерализация эмоции доведены в переводе до предела. Однако сохранена форма оригинала - тавтологическая рифма. В этом переводе нашло адекватное художественное выражение основное настроение оригинала: «Разве не хуже мучений / Эта тоска без названья?».
Итак, каждый поэт-символист по-своему интерпретировал стихотворение Верлена. Перевод Брюсова - один из наиболее поэтичных, однако смысл концовки расходится с оригиналом. В переводе Сологуба более точно передано верленовское выделение ключевых слов тавтологической рифмой, но существенно изменен ритмический облик стиха. Перевод, выполненный Анненским, можно считать наиболее точно передающим настроение и интонацию оригинала, а образный строй подвержен вольной авторской интерпретации. Таким образом, стихотворение Верлена «Песня без слов» получает новую жизнь в русской поэзии, но не как единичный текст, а как множество его равноправных инвариантов.
1. Анненский И. О современном лиризме. - А., 1909.
2. Горький М. Собр. соч. в тридцати томах. Т. 30. - М., 1955.
3. Левин Ю.Д. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. - Л., 1985.
4. Поль Верлен. Собрание стихов в переводе Валерия Брюсова. - М., 1911.
5. Сологуб Ф. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. - Л., 1975.
Читайте также: