Радость моя песня текст иеромонаха романа
Обновлено: 21.11.2024
В 1998 году в минском издательстве Белорусского экзархата вышла, вне всякого сомнения, одна из лучших книг стихов и духовных песнопений иеромонаха Романа «Внимая Божьему веленью», предисловие к которой написал Валентин Распутин. С тех пор прошло тринадцать лет, еще более убедившие нас в том, что не только песни самого иеромонаха Романа, но и предисловие к ним Валентина Распутина похожи на послание, явившееся не случайно. А потому и нашу подборку молитв иеромонаха Романа мы открываем размышлениями Валентина Распутина, чьи слова выстраданы точно так же, как вымолены молитвы иеромонаха Романа.
Такое родное имя
Не знаю, надо ли француза или англичанина склонять к Франции и Англии (они, вероятно, не отпадают так далеко, но и не проникают так близко), но русского к России, к подлинной России, по нашему горемычному времени звать приходится. Это, впрочем, и всегда было настоятельной работой проповедников. На изломе нашей судьбы, изломе земном, который совпал с небесным переходом в третье тысячелетие от Рождества Христова, скорость «вращения» жизни настолько возросла, что, кажется, именно по этой причине многих отрывает от отеческого притяжения и выталкивает в чужую атмосферу. Имеется в виду прежде всего духовный отрыв. С потерей прежних ценностей русский человек полегчал, а войти в вечную Россию, где курс на истину не меняется, часто недостает еще ни духа, ни воли, ни зрения. Вечная Россия, в которой неугасимой свечой теплится Святая Русь, не может, подобно власти, вздымать свой призывный голос с помощью технических и материальных средств. Она лишь указывает на тихие могилы наших великих предков, повторяет в поучение их знаменитые слова и сладостно тревожит колокольным звоном. И вручает избранникам своим из современников дар выражать ее наиболее полно и точно.
В 70—80—х годах русские «политики» (политзаключенные с русскими сердцами, которых, в отличие от диссидентов, и было немного) в утешение себе повторяли слова: «В России больше нет монастырей, спасение придет из лагерей». Теперь рядом с единицами явились десятки монастырей, и как бы в указание на то, что спасение было и есть там, где звучит слово Божье, очистительный порыв расширился. Оттуда, из монастыря, и услышала Россия голос иеромонаха Романа (в миру Александра Матюшина) – песни его, прозвучавшие в скорбную пору нашей Голгофы так неожиданно и так необходимо, что это походило на послание, явившееся не случайно, заслуженное переменой народного настроения. Но ведь и всякое явление большого и искреннего таланта не бывает случайным, оно есть ответ на духовные отеческие потребности. У иеромонаха Романа, собственно, и не песни, а песнопения особого голоса. Сказать, что это молитвенный и аскетический голос, – значит указать только на одну и, пожалуй, не главную краску израненного сердца и мятущейся души человека, продирающегося к свету. В них есть и скорбь, и боль, и безжалостное к себе покаяние, и первые движения пробуждающейся души, и счастливые слезы ее обретения. Как правило, песнопения имеют форму и адрес обращения – к себе, к душе, к русским людям, к Господу и доведены до последней точки искренности и жертвенности. Всего себя выпевающий, выстанывающий их голос отдает себя во имя желанного преображения и всего себя обретает заново. На меньшее он не согласен. Так и с Россией: он не удовлетворится частью ее посреди бушующего срама, ему нужно, чтобы она восславилась и восстала вся.
Помню, какое сильное впечатление произвели на меня песнопения иеромонаха Романа, когда я услышал их впервые. Они навсегда вошли в то русское духовное и культурное «избранное», в котором искал я утешения и возбуждения, когда требовалось в одиночестве от себя, от своего «Я», перейти к России.
Теперь его песни разошлись широко и далеко, но для того, чтобы это случилось, требовались не просто слова, как для эстрады, а поэзия. Он и начинал как поэт. Вот одно из его ранних стихотворений – бесхитростное и суровое:
Я учился мужеству не у людей.
Я учился мужеству у лошадей.
Знаете, таких задрипанных клячонок!
Им хребты ломают каждый день.
А они храпят лишь обреченно.
Но идут навстречу борозде.
Истинно, истинно! Такое мог произнести человек не случайного дара, избирающий самую трудную дорогу.
Валентин Распутин
Вьюга ноет, тоскливо так ноет,
Надоела кромешная мгла,
Что от Ноя, библейского Ноя,
Между мной и тобой пролегла!
Я устало к окну приникаю
И, уставясь в вечернюю муть,
Магдалиной прозревшею каюсь,
Что весенней поры не вернуть.
Сознавая, что рано иль поздно
Минет также и осень души,
Я стираю оконные звезды,
Как Христос мою грешную жизнь.
Молитва
Прозрев необратимо поздно,
Что лето зеленело зря,
Кленовые роняя слезы,
Молилась полночь октября.
Мотив божественный мерцая,
Светила развевали тьму.
Ряды деревьев чернецами
Внимали звездному псалму.
Луны блестящее кадило
Курилось дымкой облаков.
И все пустое отходило
Затихнуть где-то далеко.
И я, перебирая листья,
Шептал раскаянья слова:
– Очисти, Господи, очисти!
Душа моя, почто мертва?
И моему настрою слитно
Со всех сторон, со всех концов
Пел «Да исправится молитва. »
Хор придорожных чернецов.
Преображение Господне, 19 августа 1981
Слава Богу, снова я один,
Снова я лампадку затеплю.
Суету оставив позади,
Господу молитву пролию.
В эту ночь в сиянии луны
Хорошо тебе, душе, одной
Воззывать к Нему из глубины: –
Господи, услыши голос мой.
За окном морозится январь,
Млечный Путь без края и конца.
Всякое дыхание и тварь
Славит, славит своего Творца.
Стекла в украшениях резных,
Замер под сугробами погост.
На верхушке стынущей сосны
Птицами таится стайка звезд.
Сосны клонят головы свои,
Совершая воздаянье рук,
И перебирают в забытьи
Четки ледяные на ветру.
И земля, не зная суеты,
Дышит чистотою голубой.
Дерева, дороги и кусты –
Все кругом наполнено Тобой.
Служит Богу весь подлунный мир,
Тихий лес над спящею рекой.
О места, забытые людьми,
Лобызаю дивный ваш покой.
Все внимает Богу не дыша,
Господи, дела Твои святы.
Что ж ты плачешь, глупая душа,
Иль и ты коснулась чистоты?
Слава Богу, снова я один,
Снова я лампадку затеплю,
Суету оставив позади,
Господу молитву пролию.
Радость моя, наступает пора покаянная
Радость моя, запожарилась осень вокруг.
Нет ничего на земле постоянного,
Радость моя, мой единственный друг.
Желтое, красное – все разноцветное,
Золотом, золотом устланы рвы.
Прямо в лицо роднику безответному
Ветер повыбросил мелочь листвы.
Затосковали деревья безправные,
В ризах растерзанных гибели ждут.
Лишь золотые Кресты православные,
Радость моя, нас в безсмертье зовут.
Радость моя, эта суетность грешная
Даже на паперть швыряет листы.
Но возжелали покоя нездешнего
Белые Церкви, Святые Кресты.
Их не прельщают купюры фальшивые,
Не привлекает поток золотой.
Нужно ли Вам это золото лживое,
Вам, лобызающим вечный покой?!
Белые Церкви светлеются издали,
Благовествуя о мире ином,
Живы еще Проповедники Истины,
Радость моя, не скорби ни о чем.
Белые Церкви исполнены кротости,
Ими доднесь освящается свет.
Радость моя, что кручинишься попусту,
Белым Церквам нынче тысяча лет.
Выжили Вы, безсловесные Зрители,
Бури прошли, расточились врази.
Сколько всего за века перевидели
Белые Церкви, осколки Руси!
Белые церкви плывут в безконечности,
О кладенцы неземной чистоты!
Непокоренные граждане вечности,
Белые Церкви, Святые Кресты.
Вас не касаются запахи тленные,
Этот октябрьский отчаянный пир.
Белые Церкви – твердыни Вселенныя,
Не устоите – развалится мир.
Звон колокольный летит сквозь столетия,
Встретим же в храме молитвенный час:
Радость моя, мы с тобой не заметили:
Осень уже за порогом у нас.
Сентябрь 1987
Страх Господень – авва воздержания
Воздержанье дарит исцеление.
Лучшая поэзия – молчание,
Лучшее молчание – моление.
Лучшая молитва – покаяние,
Покаянье тщетно без прощения.
Лучшее пред Богом предстояние –
В глубине высокого смирения.
Я забудусь в таинстве молчания
Пред иконой чудной – УМИЛЕНИЕ.
Да очистят слезы покаяния
Высшую поэзию – моление.
28 марта 1991
Горит свеча. Псалтирь на аналое
Благословен молитвословья час!
Лобзай, душе, стояние ночное
Пред Образом Молящейся о нас.
О Чистый Цвет! Благоуханный Крине!
Земле Надежда! Небесам Хвала!
Сладчайшая Святейшая Святыня!
Не отступи, изгладь мои дела.
Потоком льется лунное свеченье,
Мир полуночный покаянно тих.
Твержу без слов, забыв о псалмопенье:
«Прости, прости, мне не к Кому идти».
О Милосердный! В келии безлюдной
Ты дал блаженство мне не за труды.
Молчать и плакать пред Иконой Чудной,
Благоговеть до утренней звезды.
6 августа 1995
Скит Ветрово
Пожалей, дорогой, пожалей
Все кругом до последней былинки.
Мудрость Божия здесь на земле
Познается не только в великом.
Ничего не растет просто так,
Потому не сломай без потребы
Одиноко торчащий сорняк,
Прославляющий землю и небо.
Лунный воздух и млечную сыпь
Вобрала, засветись золоченым,
Обреченная капля росы
На последнем листе обреченном.
Листопада сокрытая боль
Под покровом зимы затихает.
За тебя, дорогой, и с тобой
Все живое, томясь, воздыхает.
И грустит под Полярной звездой
Дольний мир и в погибель несется.
«Первый мир был потоплен водой,
А второй для огня бережется».
Так склонись, молчаливо склонись
Пред судами Творца в покаянье.
Помолись, дорогой, помолись,
Да замедлит Господь с воздаяньем.
Русский куколь
Когда уныние иль скуку
Навеет враг со всех концов,
Я надеваю русский куколь –
Наглавие святых отцов.
И чудо – жаждется смиренья,
Нести напраслин тяготу,
И, постигая Всепрощенье,
Припасть разбойником к Кресту.
И вот уже в лазури мчится
И сердцу радостно молиться,
Христовым Именем дыша.
Россия – Свет! Россия – Предстоянье!
И Грех, и Плач, и все же – Божий Дом!
Россия – Православное дыханье,
Препона плоти на пути земном.
И как бы отовсюду ни грозили,
Не ужаснемся тучам грозовым.
– Спасение приидет от России! –
Сказал великий старец Серафим.
И если мир отвержется спасенья,
Подвигнется с мечом, как на парад, –
Нам со Христом и смерть – приобретенье!
Им без Христа и жизнь – кромешный ад!
Россия
Россия – лазурное слово,
Свечение Вести Благой,
Последняя пристань Христова,
И нет во Вселенной другой.
Твой образ доныне унижен,
Но все отпадет пеленой:
Под пылью и копотью вижу
Таинственный Лик неземной.
Какая беда б ни грозила –
Всегда посрамятся враги.
Россия! Россия! Россия!
Надежды молитвенный гимн.
12–15 декабря 2005,
Скит Ветрово
За все – за все благодарю Творца
За то, что Имя в Небесах Святится,
За то, что воздвигает без конца,
За то, что дал возможность нам молиться!
Молитва – величайший Божий дар,
Явленье Безконечного в немногом!
Святой и грешник, всюду и всегда,
Ты можешь быть не с Ангелами – с Богом!
В неволе, на свободе, страж и тать,
И про себя, и вслух – целись моленьем.
Еще уста пытаются сказать,
А сердце принимает Утешенье.
Забудут все, иль в притчах прослыву,
Темница, плаха ли – не возрыдаю:
Не страшен ад, пока душой живу –
Пока молитвой к Богу припадаю!
29 марта 2006,
Скит Ветрово
Славлю Спаса не только устами
Больше сана желанней сума.
Всех и вся ради Бога оставил.
Близок Свет. Да разыдется тьма!
Благодать! – Ни по ком не скучаю.
Выжег мир, как худую траву,
И Пришествие Господа чая,
Попираю молитвой молву.
17 апреля 2006,
Скит Ветрово
Читайте также: