Скажи мне господи кончину мою аккорды
Обновлено: 25.12.2024
Надписание этого псалма читается так: В конец, Идифуму, песнь Давиду. В переводе с еврейского оно читается так: «Начальнику хора, Идифуму. Псалом Давида». Это надписание дает ясное понятие о том, что псалом сей составлен Давидом и передан потом одному из начальников певческих и музыкальных хоров, бывших при Давиде, по имени Идифум ( 1Пар.25:1, 3 ; 2Пар.5:12 ).
Слово в конец по объяснению некоторых толковников означает здесь то, что Давид, жалуясь на ничтожность человеческой жизни, говорит в этом псалме о конце ее так: «Скажи ми, Господи, кончину мою» (ст. 5). «Отсылает же нас к концу, – говорит блж. Феодорит, – потому что оплакивает ничтожность естества человеческого и показывает его конец» [6, с. 178].
По содержанию своему псалом этот есть долго сдерживаемая жалоба страждущего и настоятельная молитва тяжело испытываемого праведника. Претерпевая тяжкие страдания от угнетения злобных людей, псалмопевец твердо решился не жаловаться на свои страдания, чтобы не согрешить ропотом против Бога. Долго он крепился в принятом решении и молчал, смиренно подчиняясь водительству Божию, но не мог удержаться в принятом решении, не мог умолчать до конца: насильно сдерживаемая скорбь тем сильнее прорывалась и, подобно огню воспламеняясь в сердце его, излилась в сильном вопле к Богу. По словам блж. Феодорита, «великий Давид изрек сей псалом, будучи преследуем Авессаломом и злословим Семеем, и потому псалом сей во многом согласен с псалмом предшествовавшим» [6, с. 178].
Пс.38:2 Рех: сохраню пути моя, еже не согрешати ми языком моим: положих устом моим хранило, внегда востати грешному предо мною.
Словом рех, по-русски – «сказал», у псалмопевца не всегда выражается внешняя форма речи; иногда этим словом, как и здесь, он выражает только решимость своей воли, или намерение. Словами пути моя – означает все поведение, все действия и слова свои. Не согрешати ми языком – в этих словах он подразумевает здесь тот грех языка, которым выражается злоречие и ропот на Бога в переносимых страданиях. Слово хранило значит здесь – «охрана, узда», а выражение положих устом моим хранило с еврейского переведено словами: «буду обуздывать уста мои» или «положил я устам моим охрану» (по пер. с греч.). Под именем грешнаго псалмопевец разумеет, без сомнения, Семея по причине нерадивой и греховной жизни его, а также припоминая дерзость и бесстыдство, которые тот открыто показал, когда, идя вслед за Давидом, злословил его и бросал в него камнями с пылью. Давид же не только не отвечал на злоречие Семея, но и спутникам своим запретил его трогать, сказав: «Оставите его проклинати мя, яко Господь рече ему проклинати Давида. Может быть, Господь призрит на уничижение мое, и воздаст мне Господь благостию за теперешнее его злословие» ( 2Цар.16:10–12 ). Как человеку благочестивому и исполненному Духа Божия, Давиду, конечно, известно было это мудрое правило жизни: «Аще кто в слове не согрешает, сей совершен муж, силен обуздати [не только язык, но и] все тело» ( Иак.3:2 ). А потому, чтобы удержаться от греха злоречия и ропота, он решился наложить на себя подвиг молчания, или воздержания в слове. Что и выразил в первых словах настоящего псалма, сказав: так как я решился не уклоняться от путей благоразумия, осторожности и терпения, то сказал в сердце своем: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим, буду обуздывать уста мои, доколе стоит грешник предо мною.
Пс.38:3 Онемех и смирихся, и умолчах от благ, и болезнь моя обновися.
Онемех и смирихся – слова эти можно по-русски выразить так: я сделался немым, смиренно покорившись воле Божией. Против слов от благ в Учебной Псалтири поставлено на поле: и о благих, а потому нужно это место читать так: умолчах и о благих, а в переводе с греческого еп. Порфирия оно читается так: «и замолчал даже о добром». Таким образом, по связи с предыдущим стихом выясняется мысль и настоящего стиха, в котором Давид, продолжая речь о принятом на себя решении молчания, говорит: решившись обуздать уста свои молчанием, чтобы не согрешить злоречием или ропотом, я как бы стал немым, и смиренно предавшись в волю Божию, я перестал говорить не только о злых делах и словах людей, но и о тех благодеяниях, какие мною сделаны были врагам моим, умалчивал и о добром. Но от этого мне не было легче: я не мог успокоиться (см. выше Пс.37:18 ). Сердечная скорбь моя, постоянное сокрушение о тяжести грехов моих и сознание виновности пред Богом не только не ослабевали, а еще усиливались: и болезнь моя обновися.
Пс.38:4 Согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь: глаголах языком моим.
Согреяся (от слова согреватися) сердце мое значит: «разгорячилось, воспламенилось во мне сердце»; в поучении (от слова «поучение», которое в различных местах псалмов употребляется в разных значениях, как-то: «размышление, помышление, утешение, назидание») здесь это выражение означает: «в размышлении». Таким образом, смысл сказанного в этом стихе, по связи с предыдущим, будет следующий: так как сердечная скорбь моя о содеянных мною грехах, говорит Давид, усилилась, то сердце мое разгорячилось, и чем более размышлял я о тяжести этих грехов и своей виновности пред Благим и Правосудным Господом Богом, тем более сгорал огнем скорби и мучения, – сгорал до такой степени, что готов был впасть в отчаяние, так что, обращаясь к Господу с распаленным сердцем, говорил не в уме своем только (как в ст. 2), а языком говорил, глаголах языком моим:
Пс.38:5 Скажи ми, Господи, кончину мою и число дней моих, кое есть, да разумею, что лишаюся аз.
В сильной скорби своей псалмопевец пришел было к исполненной отчаяния мысли, что Бог совершенно оставил его, нe поможет уже здесь ему, и что только смерть избавит его от страданий, а потому и вопрошает Бога о конце своей жизни, словами: скажи мне, Господи, кончину дней моих, чтобы я знал, чего мне недостает в настоящее время, или насколько я отстал от того совершенства, которое нужно для того, чтобы получить успокоение в будущей жизни и чтобы, оставив прочие занятия, занялся приготовлением к смерти. Последняя мысль наиболее уясняется при сопоставлении этого стиха с изречениями последнего стиха этого же псалма. И эта мысль весьма естественна человеку. Есть занятия, которые мы почитаем позволительными и даже необходимыми, доколе смерть, как нам кажется, далеко отстоит от нас, а когда приближается старость, то почитаем их ненужными и заботимся более о том, что нужно для спасения души нашей. Словами: да разумею, что лишаюся аз, по мнению других, Давид выражает желание узнать, сколько ему остается еще терпеть, если Господь откроет ему время кончины и о числе дней жизни его (св. Златоуст у Зигабена [7, с. 306–307] и др.).
Пс.38:6–7 Се, пяди положил еси дни моя, и состав мой яко ничтоже пред Тобою: обаче всяческая суета всяк человек живый. Убо образом ходит человек, обаче всуе мятется: сокровищствует, и не весть, кому соберет я.
Пядь есть мера длины в четверть аршина, или в четыре пальца поперек, вообще – малая мера. Значит, смысл изречения здесь такой: вот Ты, Господи, наметил дни мои пядями, и они так же малы, как мала пядь, да и все существо мое (и состав мой), вся жизнь моя пред Тобою, как ничто. В этих словах псалмопевец жалуется на краткость и ничтожество человеческой жизни, как бы говоря: жизнь человека и сама по себе коротка; а Ты, Господи, необычайным образом делаешь мне ее еще больше горькою. Эта жалоба его подобна тем, какие находятся во многих местах книги Иова: «Мы вчерашние и ничего не знаем, потому что наши дни на земле тень» ( Иов.8:9 ); жизнь человека возникает «как цветок и опадает; – как тень убегает и не останавливается. И на него-то Ты отверзаешь очи Твои, и меня ведешь на суд с Тобою?» ( Иов.14:2–3 ). Высказав такую жалобу, псалмопевец выводит потом заключение о суете и суетности человеческой жизни. Вся жизнь человека и труды, все заботы его о земном, вся деятельность его на земле есть не что иное, как суета, обаче всяческая суета. Все смертные не что иное пред Богом, как сущая суета, и что самый состав их, т.е. самое существование, или самая должайшая жизнь, сопровождаемая здравием и крепостью телесных сил, яко ничтоже пред Ним. Правда, пред очами людей, которые взирают на одно только настоящее, жизнь человеческая (телесная) представляет нечто существенное, но пред Богом, Который зрит будущее как настоящее, прозирает в вечность, не имеющую ни предела, ни меры, она поистине ничто, всяческая суета, всяк человек живый. Даже самый могущественный царь, которому дивятся и которому многие завидуют, в кратковременной жизни своей представляет вместилище суеты, потому что все в нем: богатство ли, здравие ли и крепость сил, величие чести и славы, – все это тленно и скоропреходяще, а следовательно – и суетно. А далее (ст. 8) пророк выводит новое заключение о бесполезности и суетности всего того, что человек измышляет и предпринимает для приобретения земных сокровищ. Человеческая жизнь как изображение на картине (убо образом ходит человек), для которой бесполезна красота цветов или та или другая величина ее. Она (земная жизнь человека) как тень проходит, как бы на минуту является и в ту же минуту исчезает, а потому и всякий человек, много заботящийся о приобретении земных благ, всуе мятется, сокровищствует, с большими усилиями и заботами собирает богатства, а и сам не знает, кому их соберет. Многие думают, что они собирают богатства для детей и внуков, в той надежде, что последние помолятся за них, помянут добрым словом и вообще будут благодарны к памяти их. Но, как часто случается, что те дети и внуки, для которых приобреталось имение, умирают нечаянно, и наследство достается чужим и неизвестным людям, или же и так бывает, что дети или внуки в самое короткое время расточают все то, что отец или дед долгое время и с великим трудом приобретал наконец, бывает нередко и то, что наследники имущества оказываются столь неблагодарными к памяти представивших им собранное имение, что платят им злом за добро, посмеиваясь над трудами и заботами собирателей доставшегося им наследства. Поистине, всуе мятется всяк человек, сокровищствуя, и если бы он мог предусмотреть и твердо верить, что не в его власти будет распределение приобретенных им сокровищ ( Еккл.2:23–24 ), то лучше бы старался приобретать «сокровище неоскудеемо на небесех», в Бога богатеть, а не себе собирать ( Лк.12:33, 21 ), предаваясь напрасной суете.
Пс.38:8–9 И ныне кто терпение мое? не Господь ли? и состав мой от Тебе есть. От всех беззаконий моих избави мя: поношение безумному дал мя еси.
Слово терпение здесь стоит вместо слова «упование», или «надежда», как следствие вместо причины. «Я терплю злое, неприятное, потому что надеюсь чрез то получить благое». Такие обороты речи нередки вообще в псалмах (см. Пс.39:1, 51:11 ). И ныне, т.е. после того как жизнь человеческую я признал суетою, на кого мне надеяться? Не Господь ли един должен быть предметом моих благих чаяний и упований? Ты, говорит, Господи, надежда моя, ибо от Тебя зависит бытие мое, то есть вообще то, что я существую. Назвав все человеческое суетным и признав свою всецелую зависимость от Господа, псалмопевец обращается с молитвой к Богу об избавлении его от всех грехов и беззаконий, а вместе с тем от поношений и бесчестия, каким он подверг себя чрез грехопадения. Поношение безумному дал мя еси, т.е. «Ты отдал меня на поругание безумному» Семею, о коем сам Давид говорил, что Сам Господь рече (повелел) ему проклинати Давида ( 2Цар.16:10 ). Называет здесь безумным того самого, которого прежде (ст. 2) назвал грешным – потому что безумными называются в Писании не одни только лишенные разума, но и вообще злые и беззаконные люди ( Пс.13:1, 48:11, 9:25, 27 ), которые, при отсутствии здравого рассудка, имеют развращенное сердце и неистовствуют против Бога и благочестивых людей. А повторяет здесь слово о поносителе своем Семее с тем, очевидно, намерением, чтобы частыми жалобами подвигнуть милосердого Бога к помилованию.
Пс.38:10 Онемех и не отверзох уст моих, яко Ты сотворил еси.
Псалмопевец говорит здесь: пред поносившим меня безумцем я как бы онемел, даже не открывал уст моих, потому что Ты, Господи, сделал это: Ты Сам повелел мне, как некогда Каину: «Не согрешил ли еси; умолкни» ( Быт.4:7 ). И вот я умолк, приняв твердое намерение молчать и смиряться пред Тобою, Господи.
Пс.38:11 Отстави от Мене раны Твоя: от крепости бо руки Твоея аз изчезох.
По переводу с греческого этот стих читается так: «Отклони от меня удары Твои, ибо от крепости руки Твоей я ослабел». Раны – то же, что бичи, или удары (см. объясн. Пс.37:18 ). Псалмопевец ранами называет здесь те наказания, какие он терпел по попущению Божию за свои грехи. В предыдущем псалме, предавая себя в волю Божию, он признавал себя достойным всякого наказания и готовым претерпевать раны (там же), а теперь молит Бога, чтобы смягчил ниспосланное наказание, отклонил те удары, в которых опасался гнева Божия, как бы так говоря: я готов пострадать и перенести всякое отеческое наказание от руки Твоей, Господи, но гнева Твоего понести не могу, а потому молю Тя: отстави, от Мене раны Твоя. Потому что собственным опытом познал я силу и тяжесть руки Твоей и едва не погиб, когда обличил Ты меня в ярости Твоей: от крепости бо руки Твоей аз изчезох.
Пс.38:12 Во обличениих о беззаконии наказал еси человека, и истаял еси яко паучину душу его: обаче всуе всяк человек.
Переводы изречений сего стиха с еврейского и греческого языков в буквальном смысле как будто далеко разнятся один от другого; в сущности же, в духовном понимании сих изречений, по сим переводам не оказывается никакой разности. Приведем здесь перевод с греческого как более подходящий буквально к славянскому тексту: «Обличениями за беззакония наказать Тебе человека значит истнить, как паутину душу его: так суетен всяк человек!» Чтобы лучше уразуметь славянский текст сего стиха, нужно припомнить объяснение 2-го стиха 37 псалма: Господи, да не яростию Твоею обличиши мене Как там, так и здесь псалмопевец в словах: да не яростию обличиши за грехи, и – «во обличениих о беззаконии» разумеет одну и ту же мысль гнева Божия, – мысль укоризны, обличения, брани (increpatio, castigatio), выговора, наказания, происходящих от лица разгневанного грехом и праведного и нелицеприятного Судии Бога. Как там просит и умоляет не обличить его с яростью и гневом, так и здесь говорит: «Если Ты обличениями будешь наказывать человека (под именем коего разумеет себя) за преступления, то рассыплется, как от моли, краса его» (по пер. с евр.). Под наказанием обличениями гнева Божия разумеет те раны (удары), о которых говорит в предыдущем стихе (см. также Пс.37:18 ); это – попущение или предание грешников судом Божиим в состояние ослепления, ожесточения, «в неискусен ум», как говорит апостол ( Рим.1:28 ), и наконец на муки «огня вечнаго» ( Иуд.1:7 ). Когда Бог праведным судом Своим наказывает во гневе Своем нераскаянного грешника, тогда душа его гибнет, наподобие паука, который, трудясь над сплетением паутины (паучина) для уловления мух, сам иссыхает и пропадает. Так души грешников, преданных непрестанным заботам о приобретении временных сокровищ и никогда не помышляющих о спасении и вечной жизни, постепенно теряя влагу Божией благодати, непрестанно иссыхают, истаевают и умирают. Обаче всуе всяк человек, повторяя неоднократно эти слова, пророк напоминает, что люди напрасно, всуе изнуряют, истаевают души свои, наподобие паука, всуе мятутся и трудятся в снискании тленных благ. «Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит» ( Мф.16:26 ).
Пс.38:13 Услыши молитву мою, Господи, и моление мое внуши, слез моих не премолчи: яко пресельник аз есмь у тебе и пришлец, якоже вси отцы мои.
Словами сего стиха псалмопевец обращается с молитвой к Богу, выражая ее постепенно усиленными чувствами горящего любовью к Господу сердца: услыши, говорит, молитву мою, Господи, не пропусти мимо ушей (внуши) моего слезного прошения, обрати на него внимание, не презирай моих слез, не будь безмолвен и безответен на мою слезную молитву, потому что я не забываюсь и не превозношусь своим внешним, земным положением человека, окруженного роскошью и величием царского достоинства: пред Тобой (у Тебе) я не более как странник и пришлец, как и все отцы мои. «Надобно дивиться, – говорит блж. Феодорит, – великому Давиду, что он, будучи царем богатым и сильным, называет себя переселенцем и странником, не позволяя себе надеяться на свое благополучие» [6, с. 182]. Под отцами своими разумеет всех предков, в особенности же патриархов народа еврейского – Авраама, Исаака, Иакова, Иуду и проч.
Пс.38:14 Ослаби ми, да почию, прежде даже не отъиду, и ктому не буду.
По переводу с греческого: «Послабь мне, да успокоюсь прежде, нежели отойду, и не будет меня». Ослаби – значит: «потерпи, помедли, дай время». Здесь пророк выражает такую молитву: душа моя стремится к Тебе, Господи; с жаждою жду того времени, когда приду и явлюся пред лицом Твоим, однако же и чувствую себя еще не готовым и молюся: помедли еще хотя немного, дай мне время окончить мое покаяние, привести также в порядок как дела благочестия, т.е. строение храма, так и дела государственные и семейные. Да почию, чтобы мне совершенно успокоиться и мирной душой встретить кончину настоящей жизни и начало жизни будущей.
Источник: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт 2002. – 992 с. 1SBN 5.7429.0120-8
Читайте также: