Найк борзов аккорды капля крови

Обновлено: 14.11.2024

Звезда инди-рока о терапевтическом альбоме «Капля крови Создателя», о молчании в 2000-х и конфликте с лейблом

Свой новый альбом «Капля крови Создателя» видный представитель отечественного инди-рока и автор всероссийских хитов «Лошадка», «Три слова» и «Верхом на звезде» называет терапевтическим. По словам автора, работа над пластинкой помогла ему вернуться в атмосферу творческой свободы 90-х , когда Найк Борзов еще не познал массовой популярности и самостоятельно продюсировал все свои записи. Альбом действительно звучит оптимистично и воодушевляюще, несмотря на достаточно серьезный философский подтекст некоторых композиций, и демонстрирует отменную творческую форму рок-музыканта , не выпускавшего сольного альбома около шести лет. Александр Нурабаев встретился с Найком и обсудил с ним работу над альбомом, его сторонние проекты и причины продолжительного молчания артиста в нулевые годы.

— Альбом «Капля крови Создателя» был сделан тобой практически в одиночку — придуман, спродюсирован и записан в домашней студии, как ты это делал в начале своего пути. Данный подход был осознанным возвращением к корням — или, может, ты решил сэкономить на студии?

— Это осознанное решение, и экономия на студии здесь ни при чем. В предыдущие годы я записывался в разных дорогих студиях и не имел никаких ограничений. Почти все записывалось на пленку. В этот раз мне захотелось поэкспериментировать и соединить аналог с цифрой. Там разная культура звука, и мне захотелось соединить это таким образом, чтобы был одновременно и современный, и вневременной продукт. И песни собрались интересные — мне захотелось сделать этот альбом забытым мной образом и не приглашать к сотрудничеству других сопродюсеров. Это были мои друзья — близкие люди и на одной волне, но с 1997 года, с альбома «Головоломка», я этого не делал. В этот раз я работал, ограничив себя в средствах, и делал альбом практически «на коленке». Это вводит меня в азарт — мне нужно подумать, прежде чем что-то сделать. Обычно ты говоришь: «Я хочу такой-то звук», — и тебе ставят нужные микрофоны, приезжает правильный барабанщик и играет то, что нужно. А тут я придумывал схему и потом все это делал сам. В начале года я назаписывал демок почти на весь альбом и в течение года все это реализовывал.

— Я читал в одном интервью, что до начала работы над альбомом ты съездил с Феликсом Бондаревым из группы RSAC на один фестиваль и, посмотрев на группы новой гитарной волны, решил, что никаких студий не надо. Что это был за фестиваль и что ты там такого увидел?

— С Феликсом мы работали над песней «Про дурачка» для трибьюта «Гражданской обороне»; в то время я пришел к такому состоянию, когда у тебя все есть и ты не понимаешь, что тебе надо. Это, на самом деле, грустная история. Это не уныние и супердепрессия, но очень близко. И, когда мы начали работать с Феликсом над песней, в процессе работы он спросил, есть ли у меня новые песни и собираюсь ли я писать альбом. На тот момент я думал только про синглы. С 2014 года, с выхода альбома «Везде и нигде», и с окончания тура в 2015 году я начал работать над «Молекулой» и решил, что буду выпускать только синглы. Мол, это модная тенденция, альбомы сейчас никому не нужны, винил никто не покупает, диски ушли в историю. Все стримят, и сингловая история для современного мира — самый адекватный формат. Пусть кастрированный и ничтожный, но нормальный.

Я пришел к такому состоянию, когда у тебя все есть и ты не понимаешь, что тебе надо.

Я тоже адекватный человек и буду выпускать синглы — думал я. Выпустил сингл «Кислотный бог», но и то это получился макси-сингл с кучей ремиксов и версий. У меня не получается выпускать одну песню, и это был мой единственный эксперимент, не считая трибьютов Цою или Летову. Я показал Феликсу демо песни «Пойми и прости» со словами, что надо бы перезаписать все в студии, потому что все это сделано по-быстрому , дома. Он послушал и говорит: «Не надо ничего переписывать, у тебя все идеально. Своди и выпускай». А там даже было спето ночью, чтобы мелодию не забыть. Это на меня произвело впечатление, потому что Феликс — один из главных персонажей новой андеграундной волны. Для меня это было очень лестно, и я взбодрился. Мы поехали на фестиваль Motherland — я выступал с его группой. На фестивале этом потусил, послушал группы — большинство из этих музыкантов, на которых толпа бесилась и угорала, падало ниц и говорило: «Чувак, ты наш герой». На меня это произвело впечатление и простимулировало — я снял маленькую студию, перетащил туда всю свою аппаратуру и за полтора года закатал альбом. Феликс тоже принял участие в записи. В песне «Пойми и прости» звучит его бас-гитара .

— Раз мы заговорили о новых гитарных группах, кого бы ты отметил?

— Мне понравились «Пасош» — репетируют в соседней с моей студией комнате. Угарные и бодрые. Когда я работаю над альбомом, то чужую музыку не слушаю. Она больше раздражает, чем радует. Могу слушать классику. Еще нравится Connan Mockasin. У него интересные песни, много юмора и забавный голос.

Еще были с друзьями на концерте Pixies в октябре прошлого года, и я купил несколько пластинок. Обновил пластинки «Surfer Rosa», «Trompe Le Monde» и «Doolittle». Люблю их.

— Слышал, что песня «Слышу тьму» была написана под впечатлением от историй, связанных с печально известным сообществом «Синий кит».

— Я был подписан на несколько групп подобного плана. Не только потому, что мне интересна эта тема, но и поскольку воспитываю дочь-подростка.

— Насколько клип на эту песню отражает ее смысловой посыл?

— Я пишу образные песни с нечетким конкретным прямолинейным смыслом. Каждый воспринимает их по-своему , и это прекрасно, так как возбуждает творческую фантазию. Паша (режиссер Павел Егоров) увидел примерно то же самое, но немного с другой стороны. Рождение и смерть — это полярные части одного цикла. Для меня это едино. Мне нравятся контрасты. Клип на песню «Реакция на солнце» — еще один отличный пример. Я — за естественное расширение сознания.

— Как ни странно, я только на днях впервые посмотрел клип на один из главных твоих хитов «Верхом на звезде» — и удивился, увидев там Геру Моралеса (основатель группы Jah Division. — Ред.). Как он в нем оказался?

— Это был забавный опыт. Звукозаписывающая компания выдала на съемки около 1000 долларов, а мы с режиссером Андреем Айрапетовым эти деньги просадили на какие-то свои дела и клип сняли за оставшиеся 200. Поэтому снимались те, кто был «под рукой». Режиссер тогда тусил с Герой и, собственно, пригласил его. Машину снимали по ночам в гараже, создавая эффект движения разными подручными средствами. Мне этот клип нравится своей «топорной глобальщиной». В конце клипа я выхожу, раздвигая экран, и это было некое пророчество на то, как будет складываться в последующие несколько лет.

— Ты имеешь в виду популярность?

— Я бы не сказал про популярность, популярность случилась до этого клипа — у меня вышла песня «Три слова», и после клипа на нее случилась популярность. А «Верхом на звезде» был уже третьим синглом с этого альбома, и клип не очень зашел. Песня круто крутилась на радио, а клип — на MTV. Но то, что происходит в конце клипа, произошло со мной через несколько лет, когда я исчез.

— Я как раз хотел поговорить об этом периоде молчания, длившемся с 2002 по 2010 год. Я раньше проводил здесь аналогию с группой «Маша и Медведи», которая примерно в то же время выстрелила и примерно в то же время замолчала — и тоже сотрудничала с Олегом Нестеровым. Но, как мне стало известно из просмотренных интервью с тобой, основной причиной помимо ментальных проблем послужили контрактные разногласия с лейблом «Снегири Музыка». И ты принципиально не выпускал новых альбомов, как Джордж Майкл в свое время, когда конфликтовал с [лейблом] Sony.

— И Принс, и Джордж Майкл — много кто через это проходил. И группа Creedence Clearwater Revival, например. А с Машей, пожалуй, ты прав — действительно схожие ситуации.

Теперь эти песни принадлежат мне и будут принадлежать моим детям.

— Здесь была та самая история про «мелкий шрифт»? То есть подписал то, чего не следовало подписывать, будучи окрыленным успехом?

— Это было даже до успеха. Когда ты веришь людям — даже встречая новых людей, ты изначально всегда веришь. Мне было круто, что вообще что-то происходит. К тому времени я был готов устроиться на работу курьером, были странные времена. У меня крутился клип, но мне не давали играть концерты, потому что чего-то выжидали. Первый концерт я дал на «Максидроме-2000» . Я начал играть по каким-то фестивалям с многотысячной публикой, а клубных концертов не было. Такова была политика компании. Меня кормили, выдавали деньги на жизнь, но все равно странно — тебя крутят по всем утюгам, а ты ходишь и у друзей обедаешь.

— Ситуация, типичная для мейджора, но «Снегири Музыка» мне всегда казался симпатичным инди-лейблом , по-отечески относящимся к своим клиентам.

— Когда ты получаешь такого артиста, как я, ты перестаешь быть инди-лейблом . Я не про Машу — она гениальная артистка и автор, мне нравятся ее песни и альбом «Куда?», где песня «Земля» — вообще вышак. И по саунду, и по песням, и по тому, как он исполнен. Я его сравниваю со своей «Занозой» и могу поставить в один ряд. Не скажу, что он революционный, но он очень сильный.

У меня были такие периоды в жизни, что не каждый каскадер справится.

— Получается, ты все эти семь-восемь лет бунтовал?

— Возрождение группы «Инфекция» и все эти рейв-проекты были подсознательной реакцией на то, что я несвободен. Я всем видом показывал, что со мной вообще нельзя иметь дело — я неадекватен и неизвестно, чего от меня ждать. И где-то в 2009 году мне позвонили и сказали, что готовы меня отпустить. Правда, у них остались мои альбомы «Супермен» и «Заноза». Если бы не моя менеджерская команда и лично Елена Савельева, то компании до сих пор принадлежали бы и сами песни с этих альбомов. Теперь эти песни принадлежат мне и будут принадлежать моим детям, а не детям кого-то из компании «Снегири».

— Выходит, с самых известных твоих альбомов тебе долгое время не было поступлений?

— Какие-то копейки были. А сейчас мы договорились полюбовно и теперь делим все заработки. Чтобы не доводить до суда, компания решила поделиться.

— Когда в 2010 году ты выпустил альбом «Изнутри», не было ли страха, что о тебе забыли?

— Про то, что «забыли», не было — меня и до альбома «Супермен» никто не знал. Я уже не в первый раз прохожу перерождения, меня это не так пугает. У меня были такие периоды в жизни, что не каждый каскадер справится, поэтому не страшно.

Сейчас, прежде чем сделать что-то, человек посчитает на калькуляторе, будет ли это выгодно.

— Что сейчас происходит со сторонними проектами?

— Их сейчас немного. «Инфекция» прекратила свое существование в 2017-м . Я так для себя решил, но я так же решал и в 1992-м , и в 1996-м , и в 2009-м . Посмотрим, как дальше будет. Это же «Инфекция» — бывают вспышки, а потом период сна. Сейчас такие тенденции — группа «Ленинград» и новая рок- и поп-волна . Я так понимаю, что, возможно, мы поедем в тур с этой группой, поскольку звонят и пишут люди с желанием выпускать винил, диски, кассеты с альбомами и хотят концерты этой группы. Ее больше нет, но, если нам предложат тур и кучу денег за это, мы соберемся, и самоизоляция уже никого не спасет (смеется). Насчет Killer Honda тоже забавная история. Она [группа] существует, мы официально не заявляли о распаде, но мы уже года с 2015-го пишем свой второй альбом, и он уже почти готов. Осталось дозаписать несколько партий голосов, перкуссии и свести. Думаю, мы доделаем этот альбом, но не факт, что будем играть концерты. С другой стороны, кто его знает?! Все может быть. Еще делаю аранжировки песен, которые пишет моя дочь Виктория. Тоже очень интересная история.

— Я много посмотрел видеоинтервью с тобой, и у меня сложилось впечатление, что за твою 35-летнюю карьеру 90-е были самым веселым временем. Так ли это?

— Мне и сейчас не грустно. Да, до того, как рухнул совок, как было — звонишь человеку или встречаешься с ним и начинаешь обсуждать: «У меня есть классная песня». — «О, круто, давай». И у вас уже есть продукт. О деньгах никто не думал. Будут деньги — ништяк, а не будут — никто не расстраивается. А сейчас, прежде чем сделать что-то, человек посчитает на калькуляторе, будет ли это выгодно и так далее. Поэтому сейчас сложнее что-то делать по творчеству, но очень просто делать, если в этом есть коммерческое зерно. Не могу сказать, что тогда мне было веселее, чем сейчас. Мне скоро полтос, а я вообще этого не осознаю. Иногда думаю: «Блин, мне скоро полтос. Да и пох∗∗!» Сейчас я снова нахожусь в балансе, и работа над альбомом «Капля крови Создателя» дала мне возможность найти его.

Читайте также: